Роберт Асприн - МИФОуказания [= Утверждение МИФа]
Еще одно довольно сомнительное Измерение, где мы провели немало времени, называлось Гастроно. Продолжительность нашего пребывания там не имела никакого отношения к поиску. После нескольких остановок Тананда решила, что это Измерение не может предложить ничего достойного служить подарком Аазу. Задержало же нас не что иное, как наши личины.
Прежде чем кто-то станет смеяться над моими, признаться, ограниченными способностями, позвольте кое-что объяснить. В физической внешности никаких затруднений не возникло. Как я уже говорил, заклинание личины удавалось мне неплохо. А затормозил нас способ передвижения. Перелетая на Ависе с дерева на дерево, я спокойно мог добраться от пункта А в пункт Б. Но, как предупреждал меня Ааз, Измерения — бесконечный источник сюрпризов.
Гастроноды оказались улитками. Хотя и большими, но все же улитками. Винтовые раковины, глаза на стебельках — все как положено. С этим я мог справиться. Вот к чему я никак не мог привыкнуть, так это к необходимости плестись со скоростью местных пешеходов — извиняюсь, пешеползов.
— Танда, — проворчал я. — Сколько еще мы будем находиться в этом чудовищном Измерении?
— Успокойся, красавчик, — мягко проговорила она, переползая на дюйм вперед. — Наслаждайся окружающим пейзажем.
— Я уже полдня любуюсь этим куском пейзажа, — пожаловался я. — И так хорошо изучил его, что запомнил наизусть.
— Не преувеличивай, — урезонила она меня. — Сегодня утром мы находились по ту сторону дерева.
Я закрыл глаза и проглотил напрашивающийся ответ на ее поправку.
— И сколько же еще нам предстоит ползти? — поинтересовался я.
— Думаю, мы можем свалить, после того как свернем вон за тот угол.
— Но до него добрых двадцать пять футов! — запротестовал я.
— Совершенно верно, — подтвердила Танда. — Мы будем там на заходе солнца.
— Неужели нам нельзя дойти туда простым способом?
— Ни в коем случае! Нас заметят.
— Кто?
— Кто угодно. Ну, например, твоя поклонница.
— Моя… что? — моргнул я.
И верно: за нами, героически пыхтя, двигалась какая-то гастронодка. Поняв, что я на нее смотрю, она принялась медленными, полными энтузиазма движениями вращать глазами на стебельках.
— Она уже почти целый час ползает за тобой, — доверительно сообщила мне Тананда. — Вот поэтому-то я и спешила.
— Это решает дело, — заявил я, переходя на нормальный шаг. — Пошли. Надо как можно быстрее убираться отсюда.
Когда я вместе с последовавшей за мной спутницей завернул за угол, гастроноиды подняли пронзительные крики.
— Что с тобой случилось? — возмутилась Тананда. — Мы могли бы…
— Убираемся отсюда. Сейчас же! — приказал я.
— Но…
— Помнишь, как я приобрел дракона? — рявкнул я. — Если я позволю влюбленной улитке следовать за мной домой, Ааз вышвырнет меня за дверь. В конце концов, ты собираешься вытаскивать нас отсюда? Или мне следует применить И-Скакуна?
— Не злись, — успокоила она, начиная ритуал смены Измерения. — Тебе не следует зря беспокоиться. Мы ищем товар, а не живой груз.
Мы оказались в другом Измерении прежде, чем я успел у нее спросить, почему она хихикает.
Так и шло — Измерение за Измерением. Пока я не прекратил попытки предсказывать непредсказуемое и довольствовался возможностью постоянно упражняться в изменении ее и своей внешности. Это оказалось не таким уж простым делом. Хотя бы потому, что у меня возникли некоторые осложнения с моей спутницей. Раньше я никогда не замечал, что она очень суетливая особа. Тананда хотела выглядеть не просто как туземка, она хотела выглядеть как привлекательная туземка.
Всякому, кто думает, будто красота — понятие неизменное, следует посетить некоторые Измерения, в которых побывал я. Какую бы гротескную форму я не копировал, Тананда всегда очень вежливо просила улучшить ее внешность. Наслушавшись за несколько дней выражений типа: «Волосы должны быть более тусклыми», или: «Разве мои глаза не надо сделать чуточку более налитыми кровью?», или: «Немножко больше слизи под мышками», — я был готов завопить благим матом. Вероятно, это было бы не так обидно, если бы ее внимание хоть на самую малость распространялось и на мою внешность. А я слышал только одно: «Ты? Ты выглядишь отлично».
Но не только это заботило меня в поведении Тананды. Несмотря на ее утверждение, что мы отправились в это путешествие за покупками, она наотрез отказалась посещать центры розничной торговли любого Измерения. И базары, и ярмарки, и блошиные рынки, и все прочее встречались с тем же брезгливым выражением на лице и словами: «Туда нам ходить незачем». Вместо этого она, кажется, довольствовалась ролью туристки. А еще я заметил, что ее расспросы неизменно приводили нас к национальным святилищам или выставленным для обозрения королевским сокровищам. Осмотрев несколько таких выставок, мы отправлялись в очередное Измерение.
В некотором смысле меня это вполне устраивало: я не только совершал беглую летную или ползучую экскурсию по Измерениям, но и получал удовольствие оттого, что совершал ее вместе с Танандой. Моя спутница познакомила меня с обычаями более чем сотни Измерений, и в каждом она была именно такой — светской. Я быстро усвоил, что не только ее красота, но и этика тоже варьировались от Измерения к Измерению. Способы выражения ее приязни ко мне в некоторых из них не поддаются описанию и неизменно заставляют меня краснеть при воспоминании. Незачем говорить, что после трех дней такой экскурсии я не смог всерьез продвинуться дальше уровня обычной дружбы с моим прекрасным гидом. Я имею в виду, что Танандино истолкование дружбы и так уже серьезно угрожало нормальной работе моего сердца, не говоря уже о других органах.
Однако мой ум занимала мысль о более неотложной проблеме. После трех дней разъездов по различным мирам я настолько проголодался, что был готов прокусить собственную руку и напиться крови. Говорят, что, если сильно проголодаешься, сможешь съесть все что угодно. Не верьте этому. Несмотря на страшный голод, все, выложенное передо мной и называемое пищей, оставалось для меня несъедобным. Иной раз от отчаяния я пробовал это съесть, но тут же отторгал… наряду со всем прочим, находившимся в моем желудке. Вид сидевшей напротив меня Тананды, радостно жующей тварь с щупальцами, извивающуюся, высовывающуюся из ее рта, нисколько не помогал делу.
Наконец я сообщил Тананде о своей беде.
— Я-то думаю, почему ты так мало ешь! — нахмурилась она. — Я решила, что ты на диете или что-то в этом роде. Жаль, что ты не сказал мне об этом раньше.
— Не хотел беспокоить, — неловко объяснил я.
— Не в этом дело, — усмехнулась Тананда. — Просто если бы я узнала об этом два Измерения назад, мы могли бы перепрыгнуть в дюжину расположенных рядом гуманоидных Измерений. А сейчас есть только одно подходящее.
— Тогда давай отправимся туда, — призвал я. — Чем скорее я поем, тем безопаснее будет наше путешествие.
Я не преувеличивал. Мой желудок начинал громко урчать, что являлось серьезной угрозой нашим личинам.
— Как тебе угодно, — пожала плечами Тананда, увлекая меня за ряд живых изгородей, музыкально позванивающих на ветру. — Хотя я лично не стала бы останавливаться в этом Измерении.
Несмотря на голод, в затылочной части моего мозга снова включился сигнал тревоги.
— Это почему же? — с подозрением спросил я.
— Потому что там живут чудики. Я не шучу, — доверительно призналась она.
В моей голове промелькнули образы уже встреченных нами существ.
— Большие чудики, чем все виденные нами туземцы? — сглотнул я. — Мне показалось, ты сказала, что они гуманоиды.
— Не физически чудные, — уточнила Тананда, взяв меня за руку, — а психически. Сам увидишь.
— А как называется это Измерение? — отчаянно крикнул я, но она, закрыв глаза, уже приступила к нашему перемещению.
Пейзаж вокруг нас померк, сгустилась тьма, а затем в поле зрения появилась новая яркая сцена.
— Валлет, — объявила Тананда, открывая глаза.
ГЛАВА 4
«„Странный“ — понятие относительное, а не абсолютное».
Барон Франк ФуртерПомните, как я описывал наш обычный образ действия по прибытии в новое Измерение? Как мы незаметно маскировались, прежде чем смешаться с туземцами? Но проделывали мы это в уединенном месте, а выбранная Тандой площадка для посадки таковой отнюдь не являлась.
Когда Измерение приобрело четкость, стало ясно, что мы находимся в небольшом парке, сильно заросшем деревьями и кустарниками. Однако мое внимание привлекла не столько флора этой местности, сколько фауна — толпа. Вы можете спросить, какая толпа. Да ясно какая: державшая горящие факелы и обступившая нас!
Ну, если говорить откровенно, окружала она не нас. Она обступила фиговину, на которой мы стояли. Я так и не узнал, что такое «фиговина» — слово, которое в разговоре часто употреблял Ааз, но которому даже он не мог дать определения, когда я его об этом спрашивал. Однако теперь, когда мы здесь очутились, я узнал ее с первого взгляда. Штука, на которой мы стояли, могла быть только фиговиной.
